Даша Пар - Алая колыбель[СИ]

— Это красный телефон, — тихо проговорил он, в мгновение ока вылетая из кровати и подбегая к своему портфелю, — он звонит, если что-то случилось.

Ещё в первый день, как мы приехали сюда, Себастьян демонстративно выключил свой телефон и договорился с Аннет, что у нас небольшой отпуск в Японии. Поэтому все эти дни нас никто не доставал по телефону, лишь изредка Себастьян просматривал входящую почту и отвечал на письма.

— Да? — напряжённым голосом сказал вампир. Он подошёл к окну, через отражение в стекле я видела, насколько серьёзным стало его лицо, а взгляд опустел.

— Когда это случилось? Как? Да, мы выезжаем. Позже перезвоню. Никто не знал. Да. Передай Грегу, чтобы усилил охрану объектов и выслал автомобиль в аэропорт, как мы будем в воздухе. Прощай.

— Что случилось? — встревоженно спросила я, когда он опустил телефон.

Вампир ответил не сразу, лишь прислонился лбом к стеклу, закрыв глаза. Я выбралась из постели и босиком подошла к нему, обнимая за плечи и кладя подбородок на его плечо.

— Себастьян? Что такое? — тихо задала свой вопрос, не желая знать на него ответ.

— Джейсон мёртв, — севшим голосом проговорил Себастьян, отодвигаясь от меня.

— Что? — испуганно сказала я, делая непроизвольный шаг назад и обнимая себя за плечи, — как это… боже…

— Его убили охотники, — взгляд Себастьян стал жёстким, суровым, от теплоты и близости не осталось и следа, передо мной предстал настоящий вампир. Собравшийся, грозный с поджатыми губами и прямой осанкой. — Одевайся, мы возвращаемся домой.

По дороге я узнала, как это случилось. Его подкараулили, когда он охотился, Джейсон не любил это дело, всегда старался всё сделать как можно быстрее, чтобы вернутся к работе. Поэтому он всегда охотился в одном и том же месте, выбирая случайную жертву. Там его и взяли. Охотники достаточно хорошо изучили свою жертву — они всё проделали очень быстро — Джейсон не успел применить ни силы вампира, ни свои собственные силы. Ему отрубили голову и проткнули сердце, чтобы у нас не осталось сомнений в том, кто это сделал. Тело было найдено утром (по часам Нью-Йорка — разница между Токио и НЙ — 13 часов в пользу Токио), но только к ночи оно попало в систему Теневого мира. Нам позвонили сразу, как только всё узнали наверняка. И что теперь делать, я не знаю.

Что чувствует сердце, когда друг погибает? Что ты чувствуешь в первые секунды после трагедии? Ничего. Это даже не отрицание, оно приходит позднее. В первые секунды ты просто ничего не чувствуешь. Мозг ещё не успел проанализировать случившееся и ты стоишь, хлопаешь глазами, в голове проносятся какие-то мысли, но на заднем плане, как шум. Всё это может происходить от секунды до часов, дней, когда ты думаешь, что вот сейчас он выйдет, и ты скажешь, боже, как жаль, что с тобой это случилось и как я рада, что ты в порядке. Нелогичная фраза, не правда ли? Но она очень хорошо отображает твоё состояние. А вот следующая фаза приходит внезапно. Это может случиться во время похорон, когда ты увидишь тело или же когда ты будешь просматривать совместные фотографии, или ты набираешь, по привычке, его телефонный номер, а на том конце провода играет незамысловатая мелодия, но никто не берёт трубку и уже не возьмёт. Это произойдёт, когда ты увидишь что такое, что имеет значение только для вас двоих или же когда ты хочешь что-то сказать именно ему, но его нет! Больше нет! И ты начинаешь отрицать, кричать, злится на окружающих, думая, что они не понимают, что случилось! Будешь плакать, причитать, молить, это как придётся. А потом ты смиришься, да-да, это придёт, ты начнёшь забывать как он выглядит, какой у него голос и как он двигается, в твоей памяти останется только хорошее, потому что так устроены люди. Всё медленно будет сходить на нет, ты привыкнешь, заведёшь нового друга, жизнь войдёт в привычное русло и ты изредка будешь говорить о своём другу в прошедшем времени с тёплой улыбкой на устах, говорить, каким он был хорошим и милым. И всё. Жизнь продолжается. Я говорю о том варианте, который происходит практически всегда, если ты психически и физически здоров, а вот если ты болен, то смерть может разрушить всё, что ты имеешь и самого подтолкнуть к грани.

А что происходит с вампирами, когда погибают их друзья и близкие? Испытываем ли мы горе и страдания от потери? Да, безусловно. Вот только фазы проходят очень-очень быстро. Я начала рыдать в самолёте. Джейсона я знала не так хорошо, чтобы назвать его своим близким другом, однако он мог им стать. Он был весёлым и очень милым. У него был потрясающий дар и он здорово рассказывал о том, чем занимается. В его исполнении самый скучный предмет вмиг становился интересным и захватывающим. Он умел поднять настроение и поддержать. Он был хорошим вампиром, не злым и не озлобленным. Он никогда не мучил своих жертв, чётко понимая, что наш симбиоз не ставит вампиров выше людей. Я знаю, что в Джейсоне были и плохие стороны, а у кого их нет? Однако в нём всё же больше было хорошего. И злость, поднимающаяся из глубин моего сердца, была ослепительной, мне хотелось раздавить как букашку Орден охотников, уничтожить каждого члена этой проклятой организации за то, что они убили самого обычного парня-вампира. Я не знаю, зачем они это сделали, не знаю, были ли и другие жертвы, но смерть Джейсона что-то изменило во мне. Я вдруг поняла, что и сама могу умереть, ведь я хуже Джейсона. Я убивала и сверхъестественных существ, и людей, и охотника! Наверное, в их списке я занимаю не последнее место. Мне нужно опередить их, нужно уничтожить за всё, что они сделали со мной. Я-я-я… но как мне это сделать, ведь я так молода и неопытна?! Поэтому положив голову на колени Себастьяна, я тихонько плакала от бессилия и обиды, горечи и печали. Ненавижу смерть, ненавижу жизнь. Всё такое сложное и непредсказуемое, что от этого хочется выть. Измождённость, боль. Где те силы, что поддерживают в моём теле бессмертную жизнь? Почему эмоционально я так опустошена? Боже, как же я хочу стать настоящим вампиром, а не этой жалкой чувствительной пародией. Только и умею, что ныть и страдать. Постоянно обещая себе, что стану по-настоящему сильной и не позволю никому причинить себе вред. Ненавижу. Ненавижу быть жалкой.

А потом были грустные встречи, разговоры, охрана из оборотней, Себастьян запретил покидать квартиру без сопровождения, появились новые сведения о деятельности Ордена. Джейсон был не единственной жертвой, в общей сложности за сутки погибло около ста сверхъестественных существ, преимущественно в Европе. И везде охотники оставили чёткие знаки о том, что это они.

Было созвано экстренное собрание Совета, на котором было решено уничтожить Орден, как это уже делалось ранее. Сократить их численность, перекрыть финансовые потоки и уничтожить базы. Они стали слишком сильны — решили открыто выступить против нас и начать войну. Многие винили в этом Константина и его безрассудные действия, которые произошли полтора года назад. Я жила в информационной изоляции и не знала, что это имело серьёзные последствия. Обострение отношений между Орденом и Советом, частые стычки молодёжи, нападения, убийства, насилие. Это росло, как снежный ком, но чаще всё-таки было направлено на истинных убийц, тех, кто и по нашим законам должен был быть наказан. Однако семнадцатое июня перевернуло всё вверх дном. Те немногие связи, что мы поддерживали с Орденом — перестали работать, а после собрания Лазарь объявил беспрецедентную охоту на Орден. На всех его членов, без разбора — ребёнок это или взрослый человек. Охотник или же просто служащий Ордена. Никаких исключений, никаких поблажек или сочувствия. Теперь каждый, кто работает в госструктурах, обязан прикрывать последствия такого решения — люди не должны ничего узнать. Тайна должна быть сохранена любой ценой, но Орден должен быть уничтожен. Так началась война.

Прохладный ветреный день. Сегодня мы будем хоронить «пустой гроб» своих мертвецов. Через три дня после случившегося, близкие и друзья Джейсона собрались в небольшой зале для кремации в Нью-Йорке. Это был грустный день, когда мы попрощались с его телом, в последний раз увидев, каким он был. После этого тело было развеяно над текущей водой, прямо как в старых легендах о вампирах. Это правда, это наша традиция, идущая из глубинного осознания, насколько опасны тела наших мёртвых. То же самое было проделано в своё время с останками Константина. Даже крупица наших тел не должна попасть в руки человеческих учёных, как бы презрительно о них не отзывался Маркус. В тот день было много слёз, красивых печальных речей, объятий, распития спиртного и крови. Но если честно, то мы просто собрались, чтобы вспомнить и не забыть, каким он был, чтобы разделить своё горе и не быть одному в эти нелёгкие дни.

А спустя полторы недели Себастьян погрузил нас в самолет, и мы полетели на официальные похороны жертв трагедии семнадцатого июня. Наш путь заканчивался на Строфадских островах, где традиционно хоронили особых вампиров, играющих роль для нашей истории. Эти острова были выкуплены почти два столетия назад у греческого государства, сразу после независимости Греции от Османской империи. Тогда это было сделать легче всего, ведь по сути острова не представляли собой никакого интереса для власти — большой остров — Стэмфани в длину не превышает полтора километра, а в ширину и километра. Скудная растительность, скалы, гнездовья редких птиц и дурная история островов сделали своё дело. Суда никто не суётся, а сами острова были благоустроены под наши нужды. Теперь это островной склеп, где хранятся «пустые гробы» в специально построенных для этого небольших ангарах. Я не совсем понимаю, в чём здесь суть и зачем это надо, но так захотел Лазарь. Он хотел, чтобы у нас было место, куда мы могли бы приезжать, чтобы вспомнить великих усопших и на их примере жить полной и яркой жизнью.